Сейчас девушка не знала, куда ей лучше пойти – прямо вниз, непосредственно к озеру, или взять левее, чтобы выйти ближе к перешейку? В итоге она приняла «серединное» решение: пошла вниз, но слегка забирая влево.
Она шла первой, а варвары, скрытые деревьями и кустами, незаметно даже для нее двигались где-то сзади. Надя сразу отдала свой автомат Баззу и сейчас чувствовала себя весьма неуверенно. Девушка старалась не думать о том, что должно произойти вскоре; теперь ее идея казалась не просто безумной и глупой – она откровенно пугала ее. Надю буквально начинало поташнивать от одной только мысли, что будет, если ее затея осуществится, и в то же время ее окатывало холодной липкой волной, стоило лишь подумать о неудаче.
От быстрой ходьбы, от волнения, от того, что небо очистилось от туч и выглянуло солнце, Наде стало жарко. Она расстегнула бушлат и теперь шагала вперед, подставив встречному ветру тельняшку и засунув руки в карманы брюк, с видом революционного матроса, которому нечего терять, кроме своих… якорей.
Поскольку девушка не знала точно, где сейчас находятся бандиты, она, вспомнив разговор с Баззом, громко и вдохновенно запела, надеясь, что ее обязательно услышат те, к встрече с которыми она так стремилась и которой она до мурашек боялась. Песня выбралась сама, непроизвольно, и Надя поняла, что именно поет, когда прозвучало уже несколько тактов:
– Где-то есть корабли
У священной земли
И соленые губы твои…
Песня была одной из ее любимых. Девушка удовлетворенно кивнула и с нахлынувшим вдохновением продолжила:
– Катастрофически тебя не хватает мне,
Жгу электричество, но не попадаю я,
Воздух толчками и пульс на три счета-та
Бьет в переносицу: я знаю все, знаю я, но
Катастрофически тебя не хватает мне,
Катастрофически тебя не хватает…
Погрузившись в мелодию, уйдя с головой в окатившие ее горячие волны чувственного смысла песни, Надя перестала замечать то, что окружало ее в реальности. И очнулась, испуганно вздрогнув, от знакомого до боли голоса:
– Надеюсь, ты поешь обо мне?
Застыв на месте, девушка повернула голову. Перед ней, в камуфляжном костюме, с автоматом Калашникова на груди стоял, улыбаясь, Олег Борисович Ярчук.
Сердце у Нади все-таки екнуло. И не только от неожиданности. Во рту стало сухо, застучало в висках, ноги сделались ватными, готовыми вот-вот подкоситься. Девушка поймала себя на том, что чуть было не рванулась вперед – обнять Ярчука? броситься ему на шею? – от чего спасла, пожалуй, эта вот пришедшаяся очень кстати «ватность» ног да вспыхнувшая одновременно с прочими чувствами ярая злость на себя, на все эти предательские, неуместные чувства, на самого Ярчука и вообще на все вокруг, ставшее вдруг неприветливым, гнусным, недобрым.
Однако начальник полярнозорненского гарнизона почувствовал, видимо, Надин внезапный порыв. Он перестал улыбаться, заметно побледнел и произнес едва слышно:
– Так что, может, обнимемся?
– Н-нет… – только и сумела выдавить девушка.
– Ну, нет так нет, – выдохнул Ярчук и оглянулся.
Надя тоже посмотрела туда. По лесу шли люди. И среди них не было ни одного участника экспедиции, жителя Полярных Зорь, на что она еще втайне надеялась. Мужчины, числом около трех десятков и возрастом примерно от двадцати до пятидесяти лет, были одеты кто во что горазд – кто в полувоенную форму, кто в залатанные джинсы и свитера, кто в засаленные телогрейки, а кто и вовсе в неузнаваемую с первого взгляда рванину. Вооружены были абсолютно все, но тоже по-разному: имелись тут и как вполне приличные на вид, так и раздолбанные, обмотанные изолентой и проволокой «калаши», и карабины, и охотничьи ружья, и что-то вообще, скорее всего, самодельное. Но внушающего уважение оружия было все-таки больше, хотя, впрочем, и даже единственного выстрела из разваливающегося в руках самопала могло оказаться достаточным, чтобы унести чью-то жизнь.
Девушка с трудом поборола желание обернуться, посмотреть, не видать ли Базза с его варварами. Делать этого конечно же ни в коем случае не стоило: дать понять бандитам, что она здесь не одна, – значило бы погубить на корню весь ее план, да и самих отправившихся с ней людей, пожалуй, тоже.
– Это что, она? – подойдя к Ярчуку и не спуская с Нади острых, глубоко посаженных маленьких глаз, спросил коренастый бородатый мужчина неопределенного, но отнюдь не юного возраста, одетый в добротный, с блестящими пуговицами китель и темно-синие, заправленные в сапоги брюки. На голове мужчины красовалась засаленная, некогда, видимо, белая бейсболка с едва различимой надписью «Сочи-2014».
– Она, – кивнул начальник гарнизона.
– Какого х… она здесь делает? – продолжая сально пялиться на девушку, но с таким видом, словно она не могла этого слышать, поинтересовался у Ярчука бородатый.
– Сейчас узнаю, – сухо ответил тот. На его скулах заиграли желваки, и Надя была уверена, что Олег Борисович с трудом сдерживается от того, чтобы одернуть бандита, а то и заехать ему в челюсть. – Вы отдохните пока минут десять, а я с ней поговорю. Наедине она мне быстрее все расскажет.
– А мы тоже не прочь отдохнуть с ней наедине! – гоготнул коренастый и обернулся к своим: – Так ведь, братцы?
«Братцы» вдохновенно заржали в ответ, сопровождая хохот неприличными телодвижениями и жестами. Кто-то даже стал демонстративно расстегивать штаны. Надя почувствовала, как по спине скатилась струйка ледяного пота. «Не пора ли запеть про горы?..» – мелькнула трусливая мысль.